Традиционно среди недействительных сделок в российском гражданском праве выделяют оспоримые и ничтожные. Основания недействительности сделок согласно п. 1 ст. 166 Гражданского кодекса Российской Федерации установлены на законодательном уровне - в ГК РФ и иных законах. Новая редакция ст. 166 ГК РФ, предложенная Федеральным законом от 7 мая 2013 г. N 100-ФЗ "О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации", решила первую, наиболее принципиальную, проблему в данной сфере правоотношений: ранее сделка могла быть признана недействительной только лицами, указанными ГК РФ и по предусмотренным им основаниям. В то же время Федеральный закон от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" устанавливал абсолютно самостоятельные основания оспоримости сделок, совершенных несостоятельными лицами, а также определял совершенно иной круг лиц, имеющих право предъявлять соответствующие требования. При этом возможность установления иных, отличных от установленных ГК РФ, оснований недействительности сделок, была предусмотрена лишь самим Законом о банкротстве (п. 1 ст. 61.1), но не ГК РФ. Подобное расхождение норм ГК РФ и Закона о банкротстве безусловно подлежало устранению, поскольку, строго говоря, ставило под сомнение юридическую силу всех соответствующих положений Закона о банкротстве.

Законодательством о несостоятельности (банкротстве) в силу специфических задач, для выполнения которых оно служит, установлены особые (специальные) основания недействительности сделок. Основания недействительности, порядок и последствия оспаривания сделок юридических лиц, закрепленные в Законе о банкротстве, получили детальную регламентацию и широкое применение в судебно-арбитражной практике. Однако это не отменяет комплекс правовых проблем, сопутствующих применению норм законодательства о банкротстве при оспаривании сделок несостоятельных должников, и в первую очередь при определении круга юридических действий, которые могут быть оспорены по специальным "банкротным" основаниям.

Актуальность настоящей работе придает также утверждение Правительством РФ Плана мероприятий ("дорожной карты") "Совершенствование процедур несостоятельности (банкротства)", реализация которого призвана повысить эффективность проведения процедур, применяемых в деле о банкротстве. Показателем такой эффективности выступает позиция Российской Федерации в рейтинге Doing Business Всемирного банка по параметру "Разрешение неплатежеспособности", формирующаяся по результатам оценки таких критериев, как среднее время прохождения процедуры банкротства, стоимость процедур банкротства и коэффициент взыскания, который показывает, сколько центов на доллар удается взыскать заявителям требований (кредиторам, налоговым органам и сотрудникам) с неплатежеспособной компании. Формирование благоприятного правового и экономического климата для ведения предпринимательской деятельности является средством привлечения иностранных инвестиций, повышения уровня жизни населения страны и решения многих других задач.

В этих условиях особое значение приобретает анализ эффективности системы мер, применяемых как для восстановления платежеспособности должника, так и в целях формирования конкурсной массы. В данной статье освещен ряд возникающих при этом проблем теоретического и практического характера и выработаны предложения по их разрешению.

Положения главы III.1 Закона о банкротстве позволяют оспаривать широкий круг действий, совершенных должником или другими лицами за счет должника (п. 3 ст. 61.1), в их числе:

- сделки, а также

- действия, направленные на исполнение обязательств и обязанностей, возникающих в соответствии с гражданским, трудовым, семейным законодательством, законодательством о налогах и сборах, таможенным законодательством Таможенного союза в рамках ЕврАзЭС и (или) законодательством Российской Федерации о таможенном деле, процессуальным законодательством Российской Федерации и другими отраслями законодательства Российской Федерации;

- действия, совершенные во исполнение судебных актов или правовых актов иных органов государственной власти.

Из разъяснений Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ, содержащихся в Постановлении от 23 декабря 2010 г. N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Постановление Пленума ВАС РФ N 63) следует, что в порядке и по основаниям, которые закреплены Законом о банкротстве, могут быть оспорены:

- действия, являющиеся исполнением гражданско-правовых обязательств (наличные и безналичные платежи, передача имущества в собственность кредитора, а также так называемые "суррогаты исполнения" - соглашение об отступном, о новации, заявление о зачете);

- банковские операции, в том числе списание денежных средств со счета клиента-должника (совершенные как по распоряжению клиента, так и без него);

- выплата заработной платы;

- брачные контракты, соглашения о разделе общего имущества супругов;

- уплата налогов, сборов, таможенных платежей;

- действия по исполнению судебного акта;

- перечисление взыскателю в исполнительном производстве денежных средств, вырученных от реализации имущества должника.

1. Очевидно, что приведенный перечень по своему содержанию гораздо шире доктринального и законодательного определения понятия сделки. Как известно, под сделками понимаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей (ст. 153 ГК РФ).

Перечисленные же в главе III.1 Закона о банкротстве юридические действия, которые могут быть оспорены по соответствующим правилам, по существу, гражданско-правовыми сделками зачастую не являются.

По этому поводу следует отметить, что логика законодателя при отнесении к сделкам такого широкого круга действий должников объясняется стремлением максимальным образом сохранить имущество юридического лица, за счет которого в будущем будут удовлетворены требования кредиторов. В то же время невозможно было ради достижения поставленной цели ставить под угрозу весь гражданский оборот, позволяя оспаривать все сделки, совершенные должником в преддверии его несостоятельности. Оптимальным решением возникшей дилеммы стало допущение оспаривания как самих сделок (при условии причинения в результате их совершения имущественного вреда в том или ином виде должнику и его кредиторам), так и действий по исполнению обязательств и обязанностей (далее - обязательства), возникших из различных оснований, не опровергая, однако, при этом юридическую силу этих последних, т.е. их оснований. Пример - возможность признать выплату заработной платы сделкой с предпочтением при сохранении юридической силы самого трудового договора, во исполнение которого осуществлялась выплата.

В пункте 1 ст. 61.1 Закона о банкротстве речь идет о собственно сделках, в п. 3 этой же статьи - о действиях по исполнению обязательств. В результате реализации подобного подхода вполне легитимные по форме и содержанию сделки (трудовой договор) сохраняют свою юридическую силу, однако фактически не подлежат исполнению в части обязательств, лежащих на должнике, до момента распределения конкурсной массы. Исполнение таких обязательств с нарушением этого правила влечет возможность оспорить данное действие с последующим возложением на кредитора, получившего такое исполнение, обязанности возвратить в конкурсную массу все полученное, а при невозможности возврата в натуре - компенсировать действительную стоимость полученного (п. 1 ст. 61.6 Закона о банкротстве).

Это позволяет соблюсти имущественные интересы большинства кредиторов. Однако нормы Закона о банкротстве благодаря правилу п. 3 ст. 61.1 безосновательно получили приоритет по отношению к нормам не только гражданского законодательства (как более специальные по отношению к общим), но и всех иных отраслей законодательства. Более того, данные нормы вступили в противоречие с нормами высшей юридической силы - в частности, ст. 37 Конституции РФ, которая закрепила, что каждый имеет право на вознаграждение за труд, ее же ст. 57, установившей в качестве конституционной обязанности обязанность платить законно установленные налоги и сборы.

В связи с этим хотелось бы особо отметить, что обязательства, перечисленные в п. 3 ст. 61.1 Закона о банкротстве, имеют различную правовую природу: они могут носить как частноправовой (например, имущественные обязательства, возникшие из гражданских или семейных правоотношений), так и публично-правовой характер (таможенные обязательства). Тот факт, что в указанный перечень вошли обязательства не только гражданско-правового характера, но и иные, свидетельствует, по всей вероятности, о равенстве субъектов-кредиторов в отношениях несостоятельности (банкротства). Таким образом, законодатель признает, что исполнением, например, как обязательств из гражданско-правового договора, так и обязательств по уплате налогов или таможенных платежей в равной степени причиняется вред имущественным интересам кредиторов.

Такой подход к определению правового статуса денежных требований различных категорий кредиторов и из различных оснований, возможно, следует оценить положительно. Однако считаем, что четкое различение оснований возникновения таких обязательств и их характера имеет первостепенное значение, поскольку определяет, на наш взгляд, саму возможность оспаривания действий по их исполнению. Если признание недействительным исполнения обязательства частноправового характера допустимо и обоснованно в силу нарушения очередности удовлетворения требований кредиторов, то правомерность и целесообразность установления возможности оспаривать и признавать недействительными действия по исполнению обязательств публично-правового характера весьма спорны. Так, регулирование отношений по взиманию налогов и иных обязательных платежей традиционно относится к сфере действия публичного права и публичной власти. Согласно же п. 3 ст. 2 ГК РФ к имущественным отношениям, основанным на властном подчинении одной стороны другой, в том числе к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством. И в случае если законодатель пошел по пути установления такого исключения, то нормы п. 3 ст. 61.1 Закона о банкротстве недостаточно, необходимо внесение соответствующих изменений в отраслевое законодательство - о налогах и сборах, таможенное и др. Однако этого сделано не было.

Для обеспечения в правовом регулировании баланса частных и публичных интересов следует лишь правильно определить их соотношение применительно к каждой конкретной сфере регулирования <9>. В данном случае это достигается не механическим "уравниванием" статуса требований частноправового и публично-правового характера, что ставит под угрозу авторитет публичной власти, а созданием иных условий, способствующих реальному соблюдению прав субъектов гражданского оборота, сохранению конкурсной массы должника, восстановлению его платежеспособности.

В связи с этим считаем необходимым пересмотр перечня оснований возникновения обязательств и обязанностей, приведенный в ч. 3 ст. 61.1 Закона о банкротстве, с целью приведения данной нормы в соответствие с нормами более высокой юридической силы. Такую позицию подкрепляют также и соображения о некорректности отнесения исполнения публично-правовой обязанности к гражданско-правовым сделкам (что фактически следует из ч. ч. 1 и 3 ст. 61.1 Закона о банкротстве, а также трактовки данной нормы Пленумом ВАС РФ).

2. В подпункте 6 п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ N 63 закреплено, что в порядке главы III.1 Закона о банкротстве могут быть обжалованы действия по исполнению судебного акта, в том числе определения об утверждении мирового соглашения. В научной литературе отмечают, что действия, направленные на исполнение обязательств и обязанностей, возникающих в соответствии с гражданским (материальным) и процессуальным законодательством Российской Федерации, определенно имеют различную правовую природу и влекут принципиально разные правовые последствия. Сказанное, в свою очередь, влечет различный порядок их опровержения: в отношении гражданско-правовых сделок это оспаривание по нормам главы III.1 Закона о банкротстве, в отношении мировых соглашений - оспаривание законности и обоснованности судебных актов, утвердивших данные сделки (ч. 8 ст. 141 АПК РФ, п. 35.4 Постановления Пленума ВАС РФ от 22 июня 2012 г. N 35 "О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве"). Последнее было отмечено в Постановлении Пленума ВАС РФ от 22 июня 2012 г. N 36 "О внесении изменений и дополнений в Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 декабря 2010 г. N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", п. 1 которого дополнил Постановление N 63 новым абзацем. В соответствии с указанным дополнением наряду с оспариванием непосредственно действий по исполнению мирового соглашения конкурсные кредиторы, уполномоченные органы, а также конкурсный управляющий вправе обжаловать определение об утверждении такого соглашения (абз. 2 подп. 7 п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ N 63 в действующей редакции). Это переломило пагубную судебную практику по оспариванию действительности мирового соглашения без опровержения законной силы судебного акта, утвердившего его.

Однако сама возможность обжаловать действия по исполнению вступивших в законную силу судебных актов ставит под угрозу такие фундаментальные институты процессуального права как принципы законности, обоснованности и обязательности судебных актов (ст. ст. 15, 16 АПК РФ).

По этой причине представляется возможным исключить из ст. 61.1 Закона о банкротстве положения, позволяющие оспаривать действия, совершаемые во исполнение судебных актов и правовых актов иных органов государственной власти. По нашему мнению, сохранение в перечне действий, могущих стать объектом обжалования по специальным основаниям недействительности, действий по исполнению судебных актов и правовых актов иных органов государственной власти (а случаи их обжалования весьма часты) подрывает авторитет соответствующих органов власти и государства в целом, служит причиной возникновения ситуации правовой неопределенности в случаях, когда вступивший в законную силу акт органа государственной власти не исполняется с санкции иного органа государственной власти и (или) в силу гражданско-правового и процессуального статуса субъекта в качестве должника согласно законодательству о несостоятельности; когда лица, в чью пользу вынесены соответствующие судебные акты, повторно проходят процедуру признания своих прав на присужденное и, более того, становятся в одну очередь с иными лицами при распределении имущества должника.

3. Использованный при формулировании текста нормы ст. 61.1 Закона о банкротстве (в ч. 3 данной статьи указано, что "правила настоящей главы могут применяться к оспариванию действий...") прием юридической техники несколько "смягчает" эффект от продемонстрированного ранее крайне широкого толкования понятия сделки правоприменителями. Считаем, однако, более последовательным иной подход, в соответствии с которым данная группа объектов оспаривания объединялась бы в главе под названием не "Оспаривание сделок должника", а "Оспаривание сделок и иных юридических действий должника". По существу такое наименование главы является более верным, отражающим действительную правовую природу объектов оспаривания .

В завершение отметим, что исследованием указанных вопросов не исчерпываются все теоретические и практические проблемы применения норм законодательства о банкротстве об оспаривании сделок должника. В настоящей работе были исследованы и предприняты попытки решения лишь отдельных проблем, касающихся понятия природы сделок, которые могут быть опровергнуты по специальным основаниям.

Считаем, что предложенные рекомендации по совершенствованию законодательства способны выступить в случае их реализации своевременным и эффективным решением обозначенных проблем, что может самым благоприятным образом отразиться на защите прав и законных интересов лиц, участвующих в деле о банкротстве, на достижении целей законодательства о банкротстве.